Перед работой я решил немного отдохнуть, принял душ и голый завалился в кровать.

Разморенный жарой, я почти задремал, когда в дверь постучали. Пришлось встать.

На пороге стояла Айрин. Я поспешно схватил с гвоздя полотенце, прикрыться и распахнул дверь. Гостья чуть улыбнулась и сделала легкий шажок вперед:

- Что, сиеста?

- Зачем ты пришла? – я хмуро загородил проход.

- Соскучилась. А ты что, не рад?

Она взяла меня за руку и несколько секунд пристально смотрела в глаза:

- Обиделся. Ну, прости.

- И ничего я не обижался, с чего ты взяла.

- Я не хотела, чтобы ты приходил, потому что бываю в салоне редко, – сказала она в свое оправдание. – Подумала, вдруг ты придешь, а меня нет, ну и... Я же видела, как наши массажистки пялились на тебя. Мне это было неприятно, так что, пожалуйста, не сердись.

- Айрин, ты ревнуешь? – я не верил своим ушам. – Ты?!

- Знаю, я все про себя знаю, – она прижала палец к моим губам. – Можешь ничего не говорить. Но я правда не хочу, чтобы эти наглые девки пользовались тобой.

- Я не ребенок! – отвел я ее руку. – И вообще, что тебе нужно? Тебя кто-то подослал?

- Никто, – моргнула она растерянно. – Просто захотела тебя увидеть. Я не вовремя, да? – она снова попыталась войти.

Похоже, решила, что я не один.

Я посторонился. Айрин скользнула взглядом по заправленной постели и заметно расслабилась.

- Раз уж я тебя разбудила, может, сходим в кафе?

- Денег нет, – соврал я. Не хотелось мне никуда с ней идти. Еще решит, что это всерьез.

- Зато у меня есть. Я угощаю.

- Я и так тебе должен, – буркнул я.

- За что? – удивилась она.

- За массаж.

- Ах, ты про это, – она залилась легким румянцем. – Ну, я думала, мы оба были не прочь.

Я сделал вид, что не расслышал ее и спросил с некоторым злорадством:

- Можно узнать, сколько стоят твои мм…услуги?

Она смерила меня долгим изучающим взглядом и, конечно же, не осталась в долгу:

- А тебе не кажется, что о цене договариваются на берегу, чтобы потом не возникло недоразумений? Ведь сейчас я могу назвать любой прайс.

- Ну а все же, сколько?

- Боюсь, ты не потянешь, мой мальчик.

- А если серьезно?

- А если серьезно, может, перестанешь хамить?

- Тогда назови сумму. Я должен тебе заплатить.

- Хорошо. Два часа твоего драгоценного времени. Согласен?

- Смотря, что ты собираешься со мной делать.

- Даже не мечтай! – она развернулась к выходу. – Как насчет небольшой прогулки? В джунглях неподалеку есть водопад.

Не скажу, что я был в восторге от идеи тащиться неизвестно куда, по жаре, ради прихоти вздорной девчонки, но долги следует возвращать.

Reading on this site? This novel is published elsewhere. Support the author by seeking out the original.

Пока я натягивал джинсы, Айрин стояла в дверях и, склонив голову набок, беззастенчиво за мной наблюдала. Я делал вид, что ее присутствие меня не волнует, но мне было неловко, я никак не мог попасть в штанину ногой.

- Ты такой милый, – улыбнулась она.

Милый? И это после всего, что я ей наговорил? Да что такое между нами происходит! Когда Айрин нет рядом, я ужасно хочу ее видеть, касаться, вдыхать ее запах, целовать.

Но стоит ей появиться, и я холодею, как лед, нарочно грублю, изображаю занятость. Она ведет себя не лучше, то избегая встреч, то появляется, как ни в чем ни бывало.

Еще и дразнит, видя, что я с трудом сдерживаю себя, чтобы не сорвать с нее платье, под которым, я знаю, ничего нет, нижнего белья эта негодница не носила.

Указатель на повороте гласил: «До водопада 5 километров». Я бодро рванул вперед, радуясь, что перестало палить солнце – с моря подул легкий ветерок, затянув небо тучами.

Но не успели мы пройти и половину пути, как хлынул ливень.

Спасаясь, мы забежали в придорожное кафе. Там было пусто. Круглые пластмассовые столики были сдвинуты в середину зала, в углу громоздились ящики с колой и спрайтом, связки зеленых кокосов кучей валялись на бетонном полу.

Со стороны моря кафе было укрыто от ветра прозрачной пленкой, тяжелые дождевые капли торопливо сбегали по ней и исчезали в мокром песке. Вышел заспанный официант.

Увидев нас, он, молча, взял мачете, оторвал от связки орех и ловким ударом снес ему верхушку. Напившись, закутался в дождевик, взял в руки метлу и стал подметать и без того идеально чистую дорожку. Когда он ушел, мы остались одни.

За плачущей пленкой шумели и пенились волны. На выступавшем в море мысу в серой мгле едва виднелся буддийский храм. Стало прохладно. Айрин поежилась и по-детски уткнулась в мое плечо. Ее влажные волосы пахли морем. Мне захотелось погладить их, но я не посмел, стоял истуканом, не в силах пошевелиться. Тогда, осмелев, она прижалась ко мне сама, выпростала из-под ремня рубашку и, запустив под нее пальцы, легонько провела вдоль позвоночника коготком. Я конвульсивно дернулся, по спине словно электрический ток пробежал, сердце ухнуло в воздушную яму, сладко заныло внизу живота. Но я крепился, не подавал виду, хотя поделать с нарастающим возбуждением ничего не мог. И она это чувствовала. Где-то совсем рядом заиграла музыка – это был не заезженный Jingle Bells, обожаемый тайцами, нет, кто-то слушал Леонарда Коэна «If it be your will».

Я знал песню по фильму «Врубай на всю катушку», от которого был в юности без ума.

- Потанцуем? – Айрин взглянула на меня снизу вверх.

Вместо ответа я стиснул ее и стал неистово целовать. Она не противилась, только привстала на цыпочки и ответила так, что я будто взлетел, поднимая нас обоих в воздух.

Мелодия давно стихла, но мы этого даже не заметили.

- Вик, а у тебя была девушка? – вдруг спросила она.

- Девушка? – растерялся я. – Не знаю. Была, наверно. Давно, еще в школе.

- Ты что, даже не помнишь? – от удивления у нее округлились глаза.

- Ну почему, помню, конечно, – я нагнулся и чмокнул ее в ямочку на щеке. – Я просто не уверен, была ли она моей девушкой.

- А так бывает?

- Бывает. Знаешь, как в мелодрамах – он любит ее, она любит другого, а другой не любит никого, кроме себя. У нас было то же самое.

- Грустно, – вздохнула Айрин. – Она была красивая?

- Очень, – я вновь поцеловал ее, теперь за ушком. – Ничего, что я тебе об этом говорю?

- Ничего, продолжай, – разрешила она. – Сколько ей было лет?

- Шестнадцать, как и мне. Мы учились в параллельных классах. Девчонки наши, кстати, не понимали, что я в ней такого нашел – маленькая, скуластая, над верхней губой пушок, смуглая, как цыганка. Я поначалу тоже ее не и замечал, это потом свет на ней клином сошелся. Было в ней что-то дикое, колдовское, даже звериное, что притягивало парней. Глянет своими изумрудными кошачьими глазищами – как огнем обожжет. Ну, я и пропал.

- А она? – Айрин затаила дыхание.

- А она любила не меня... Со мной гуляла так – чтобы тот, другой, приревновал. Бегала к нему украдкой, записки через подруг посылала. Я, когда узнал, чуть с ума не сошел.

- Бедненький, нашел из-за чего горевать. Девчонок других, что ли, мало? Встречался же ты потом, наверное, с кем-то?

- Встречался, – вздохнул я. – Но всё это было не то. Говорю же, влюблен был без памяти. Жить без нее не хотел. Чуть вены себе не порезал. Даже стихи писать начал.

- Про любовь? – оживилась она. – Почитай, а?

- Да я уже всё позабыл, – стал я отнекиваться. – Столько лет прошло. Хотя вру, одно точно помню. Только оно не о любви, точнее о любви, но к жизни.

- Читай! – она решительно тряхнула головой.

Я откашлялся и, волнуясь, начал:

Я разучился любить и мне страшно

Смотреть в Луны пересохший омут,

Где нет воды, лишь вязкая каша,

А в ней избитые души тонут.

И я там был. Чьи-то цепкие руки

Меня тянули назад, в преисподнюю.

Я помню смерти хриплые звуки,

И страх животный свой тоже помню я.

Как было страшно навеки сгинуть

В пропахшей плесенью липкой жиже.

И счастье любящим быть и любимым

Похоронить, не пытаясь выжить.

И как хотелось послать всех к черту,

И расписаться в своем бессилье.

Но вдруг из глаз брызнули слезы,

А за спиной выросли крылья.

И высоко над Луной пролетая,

Я путь держу на бескрайнее Солнце.

Кто верит в то, что любовь спасает,

Тот мир спасет и в нем сам спасется.

Закончив, я заставил себя натянуто улыбнуться:

- Слишком наивно, да?

- Ну почему, мило, – похвалила она. – Я и не знала, что ты поэт. И как это такой романтичный юноша мог превратиться в такого буку? Это все из-за несчастной любви, Вик? Ты поэтому не доверяешь женщинам? Все еще любишь ее, да?

- Нет, уже нет, – я покачал головой. – Но ты права, часть моего сердца до сих пор словно покрыта льдом.

- И тебе это нравится?

- Да не сказал бы. Но я понятия не имею, как его растопить.

- Может, ты просто боишься?

- Может быть, – тихо ответил я. – Вы, женщины, такие коварные.

- Не все, – она обвила меня руками, прижавшись к груди щекой. – Как же хорошо, что ты не покончил с собой.

- Ага, дождался, пока пристрелят, как собаку, чтоб не мучился, – сострил я.

Продолжение следует