В квартиру я ворвался с ужасным грохотом. Ранец с учебниками с размаху полетел в угол, а я, на ходу скидывая ботинки, помчался в комнату.

К моему большому огорчению Витька был уже дома. Курил и слушал музыку.

- Ты чего так рано? – спросил он, даже не взглянув на меня.

- Тебя забыл спросить!

- Сейчас получишь, – вяло пригрозил Витька.

- От тебя, что ли? А ты потом от мамы.

- Интересно за что это? – наконец обернулся Витька.

- За то, что в комнате куришь.

- Поду-умаешь. А я вот скажу маме, что ты с уроков сбежал.

- Кто? Я? Дурак что ли! – испугался я, потому что это была чистая правда.

Я действительно смотался из школы пораньше в надежде поиграть на Витькином компе.

- Ладно, вали отсюда, – лениво отозвался Витька. – Не видишь, я занят.

- Сам вали, – на всякий случай ответил я. – Думаешь, если старший, то всё можно, да?

Витька врубил звук на всю громкость, тем самым давая понять, что разговор окончен.

Витька – это мой старший брат, ему уже восемнадцать. А мне всего девять. Но хоть он и старше меня, я никогда ему не уступаю, мы с ним постоянно ссоримся, а иногда даже деремся. Правда, брат всегда меня побеждает. Еще бы! Ведь он сильнее и к тому же каратист.

Зато я могу пожаловаться на него маме, потому что знаю про Витьку такое, о чем родители даже не догадываются. Но когда я напоминаю брату об этом, он ужасно злится и орет, чтобы я не совал нос, куда не следует.

Втайне я завидую Витьке. Он может гулять до утра, и мама никогда не ругает его за это. Может покупать себе всё, что захочет, потому что получает в институте повышенную стипендию. А еще безнаказанно издеваться над младшим братом, то есть надо мной. Мама, конечно, заступается за меня, но Витька всегда находит способ незаметно поддеть меня под зад коленом, щелкнуть по носу или отвесить подзатыльник.

Нет, изредка он может купить мне мороженое, подбросить на машине до школы (тачку ему подарил на восемнадцатилетие отец) и даже разрешить посидеть за своим компом, к которому обычно и близко не подпускает, но уже на другой день наша дружба сходит на нет.

- Какого черта! – мечет гром и молнии брат, обнаружив заляпанный монитор и липкие лужицы на компьютерном столике. – Сколько раз повторять, с колой сюда не соваться.

Я угрюмо молчу, исподлобья наблюдая за Витькой.

- Одна морока с тобой, – ворчит он, вытирая стол.

- А чего сразу я-то? Чуть что, сразу я. Может, это Барсик разлил. Нечаянно.

- Как же, Барсик! Что я не вижу что ли, что это за свинья.

- Сам ты свинья! Вот скажу маме, что ты вчера пил водку с Сашкой из третьего подъезда.

- Не твое дело. И вообще, брысь отсюда, – брат замахивается на меня тряпкой.

- Ма-ам! – воплю я и бросаюсь на кухню, не забыв по пути поплевать на ладони и размазать по щекам слюну. Пусть думает, что это у меня слезы. – Витька мне вдари-ил!

Мама вытирает руки о фартук, гладит меня по голове и обещает серьезно поговорить с братом. Она и впрямь что-то строго ему выговаривает, закрывшись с ним в комнате наедине, после чего Витька весь вечер делает вид, что меня в упор не замечает.

Однажды брат пришел домой счастливый и какой-то загадочный.

Он что-то напевал себе под нос, а я, как и положено, таскался за ним следом и канючил:

- Ну скажи-и.

Витьке это надоело, он удивленно уставился на меня сверху вниз:

- Что сказать?

Что именно должен был сказать вредный Витька, я не знал, но что-то должен был.

И он сказал, правда, не мне, а маме с папой, но я, разумеется, всё подслушал под дверью.

- Завтра мы с ребятами уезжаем в Сочи, – брат произнес это так, будто он не на юг собрался, а выйти во двор, в футбол поиграть.

Услышав это, я страшно обрадовался. Ведь Витькин отъезд означал, что теперь можно будет запросто рыться в его столе, где лежит столько всего интересного, играть без спросу в компьютерные стрелялки, или взять его коллекцию игрушечных моделей автомобилей и выдать пацанам за свою. Те лопнут от зависти.

Но с другой стороны, Витька едет на море. Я решительно толкнул дверь в гостиную:

- Я тоже хочу!

- Размечтался, – хмыкнул Витька.

- Милый, конечно, ты тоже поедешь, – мама ласково потрепала меня по щеке.

- Ага, на дачу, – Витька выглянул из-за маминого плеча и показал мне язык.

- Виктор! – мама укоризненно посмотрела на брата.

- Не хочу на дачу, хочу в Сочи! – захныкал я. – Почему всё Витьке да Витьке?

Я плашмя упал на диван и пару раз капризно дрыгнул ногой, изображая обиду.

Никто не бросился меня утешать, и это разозлило меня еще больше.

- Ладно-ладно, – процедил я сквозь зубы. – Я вам это еще припомню. И нечего тебе, Витечка, улыбаться, тебе больше всех достанется, вот увидишь…

Хлопнув дверью, я сел обдумывать коварный план мести. Но что такого я мог сделать брату? Сломать его коллекцию машинок? Грохнуть компьютер? Себе же дороже выйдет.

Придумал! Бесшумно прокравшись на кухню, я сунул руку в пакет с мукой, пошуровал внутри и тенью метнулся обратно. Белыми ладонями приложился к свежевыглаженным брюкам Витьки, висевшим на спинке стула, взял ножницы и отрезал все пуговицы на его любимой рубашке.Вымазал зубной пастой черную футболку брата, которую он приготовил надеть с утра, затем шмыгнул в прихожую и сыпанул горсть канцелярских кнопок в его кроссовки. Вдобавок вынул из рамки фотку его подружки Ленки и порвал ее на клочки, разбросав «конфетти» по полу.

Огляделся по сторонам, чего бы еще такого придумать?

На подоконнике стоял кактус. Я начал быстро, но осторожно отрывать от него колючки и засовывать их под Витькино одеяло. Пусть попляшет!

Хихикнув, я прыгнул в кресло и удобно устроился там с книжкой в руках.

Вошел брат. Я сделал вид, что читаю.

- Та-акс, – угрожающе сказал Витька, заметив уничтоженный Ленкин портрет. – И как это прикажете понимать?

Я украдкой выглянул из-за книжки. Брат стоял в дверях, засунув руки в карманы, и медленно раскачивался с пятки на носок. Я прыснул в кулак.

- Та-акс, – повторил Витька и вдруг, в два прыжка очутившись рядом со мной, вырвал книгу из рук.

Я растерянно захлопал ресницами.

- Быстро всё убрал! – негромко, но отчетливо приказал Витька. – Понял, нет?

Я нехотя поднялся, буркнув по привычке:

- А чего сразу я?

Глаза брата сузились:

- Веник взял.

- Сам убирай! – выпалил я и бросился к двери.

Но Витька оказался проворнее. Он больно ухватил меня двумя пальцами за подбородок:

- Знаешь, как это называется?

Я поспешно закивал.

- То-то же, – ослабил брат хватку.

Но тут его взгляд упал на брюки, те самые, что я испачкал мукой.

- Еще один сюрприз? – он внимательно осмотрел пятна. – Сейчас пойдешь и вычистишь брюки щеткой.

- Какие брюки? – я невинно моргнул, притворившись, что не понимаю о чем он.

- Какие? – обернулся Витька. – А вот эти самые.

- Это не я.

- А кто же? – насмешливо спросил он. – Мама?

- Всё может быть, – выдавил я, поражаясь собственной дерзости.

- Ну вот что, братец, – лицо Витьки стало серьезным. – По-моему, ты вконец распустился. Не думай, что если я уезжаю, ты можешь вытворять здесь всё, что захочешь. Чтобы через пять минут был полный порядок. Ясно?

Пришлось подчиниться. Спокойный, но твердый Витькин тон подействовал на меня лучше всякого крика.

Я вздохнул и принялся подметать ковер, затем с ожесточением оттирал муку с брючин в ванной, утешая себя тем, что самое интересное впереди, и Витька свое еще получит.

Брат вошел в комнату, вид у него был такой, будто ничего между нами не произошло. Беспечно надувая пузыри от жвачки, он пощелкал клавишами клавиатуры.

Я внимательно наблюдал за ним из кресла.

На экране быстро появлялись черные буквы: Игорь – дурак.

- Сам такой! – огрызнулся я.

Витька только этого и ждал. Засмеялся, влепил мне щелбан и столкнул с кресла на пол.

Unauthorized use: this story is on Amazon without permission from the author. Report any sightings.

Выделывается!

Порывшись в шкафу, он стал доставать оттуда вещи и бросать их в дорожную сумку.

Туда же он хотел закинуть свою рубашку, но вдруг заметил на ней отсутствие пуговиц. Сощурился:

- Твоя работа?

Отпираться было бесполезно. Я кивнул.

Склонив голову набок и скрестив руки на груди, Витька выжидательно на меня смотрел.

Я поплелся за нитками и иголкой. Шить я не умел, поэтому, сопя, провозился с рубашкой не меньше часа, в кровь исколов все пальцы, но пуговицы пришил.

Придирчиво оглядев результат, брат ухмыльнулся, сунул рубашку в сумку и, вжикнув «молнией», завалился на мой диван с гитарой.

Ах, как же я завидовал ему. Как в этот момент его ненавидел.

- Гаси свет, я спать ложусь, – сердито пробурчал я.

- Слушаюсь, ваше величество, – Витька поднялся, отвесил мне ироничный поклон и, щелкнув выключателем, вышел.

Лежа в темноте, я глядел в потолок, по которому ползли длинные тени.

На душе было муторно.

Незаметно я задремал, но вскоре меня разбудили приглушенные чертыхания.

«Кактус!» – догадался я и с головой накрылся одеялом.

Брат зажег лампу, остервенело затряс простыню, пытаясь избавиться от колючек.

- Ну Игорь, ну свинья, – вполголоса приговаривал он.

Скрипнула дверь. В комнату заглянула мама:

- Витюша, милый, в чем дело?

- В чем дело? – чуть не плача отозвался Витька. – В том, что этот маленький гаденыш засунул мне в постель кактус!

С этими словами брат кинулся к дивану, на котором я спал, и сорвал с меня одеяло.

- Виктор! – испуганно вскрикнула мама. – Перестань сейчас же, ребенка разбудишь.

Она торопливо укрыла меня, выключила свет и вывела скулящего от боли Витьку из комнаты. Я ликовал. Наконец-то старший брат получил по заслугам.

Утром я проснулся в прекрасном настроении.

На кухне свистел чайник, в ванной шумела вода и жужжала папина электробритва.

Я хотел рывком соскочить с постели, но к своему ужасу понял, что не могу. Пока я спал, Витька пришил одеяло к обивке дивана, зажав меня тем самым в тиски.

От досады я взвыл и отчаянно замолотил руками и ногами, пытаясь выбраться. Барахтался, брыкался, извивался ужом – тщетно! Витька поработал на совесть.

Я представил, как сейчас он войдет, увидит мои страдания и станет ехидничать.

Нет, я не доставлю ему этого удовольствия!

Дверь распахнулась. Я быстро зажмурился, но брат успел заметить, что я не сплю.

- Хорош валяться, завтрак готов.

Голос елейный, а у самого черти в глазах так и пляшут.

Ну ничего, сейчас ты у меня тоже попляшешь…

- Что-то не хочется, – зевнул я.

- Ну-ну, – хмыкнул Витька и протянул руку за футболкой.

Я замер.

- Игорь! – заорал брат и швырнул футболку в меня. – Гаденыш!

- Виктор, не выражайся при ребенке, – донесся с кухни мамин голос.

- Да? – крикнул Витька в ответ. – У меня самолет через три часа, а ваш ненаглядный сынуля никак не уймется. - У, вредитель! – он погрозил мне кулаком и вышел из комнаты.

Похоже, я перестарался. Если Витька рассердился из-за испачканной футболки, воображаю, что будет, когда он наденет кроссовки, а там...

Эдак-то он из Сочи ничего мне не привезет.

- Игореша, что случилось? – появилась на пороге мама.

Я с опаской покосился на дверь и прошептал:

- Мам, я пришит.

- О боже! – она схватила с полки ножницы.

Пара минут и я был освобожден.

Прошлепав босыми пятками на кухню, где вкусно пахло мамиными блинчиками со сметаной, я увидел, что Витька сидит за столом и молча пьет чай.

- Витьк, – тихо позвал я.

Он не ответил.

- Ну Витьк.

- Чего тебе?

Голос у него уже был не злой. Обыкновенный.

- Ты только не ругайся, ладно? У тебя там кнопки в кроссовках.

Хоть Витька и сидел ко мне спиной и лица его я видеть не мог, но я почувствовал, как он улыбнулся. Ура! Всё-таки не такой уж и плохой у меня брат.

После завтрака вся наша семья переместилась в прихожую. Торопливо чмокнув брата в щеку, мама убежала ловить такси, она опаздывала на работу. Папа тоже спешил – перед службой он должен был еще отвезти Витьку в аэропорт.

На прощанье старший брат дружески щелкнул меня по носу:

- Чао, мелкий! Скоро увидимся!

Я тяжело вздохнул. Мне бы тоже очень хотелось провести каникулы на Черном море.

Оставшись дома один, я вошел в нашу с братом комнату и решил, что главный теперь здесь я. А раз так, буду наводить свои порядки.

Первым делом я забрался с ногами в кресло и стал хозяйничать на Витькином столе. Порылся в ящиках, сгреб в охапку и убрал в шкаф все его безделушки, снял со стены плакаты с полуголыми девицами и задвинул подальше большого плюшевого медведя – Ленкин подарок. Словом, избавился от всего, что было Витьке дорого.

Жаль, компьютер и коллекцию машинок брат запер в кабинете отца. От этого мне сразу стало скучно и как-то тоскливо. Все мои планы рухнули.

Родители, скорее всего, отправят меня на дачу к бабушке и деду.

Я терпеть не могу жить на даче. Зато брату там нравится. Раздевшись до пояса, он может часами возиться с деревцами в саду, копать грядки, колоть дрова. Неудивительно, что дед с бабушкой души в нем не чают. Меня в сад не заманишь и калачом, я с удовольствием ем только фрукты и ягоды, а всё остальное время пропадаю с пацанами на речке или гоняю мяч.

Везет же этому Витьке! Все его любят, все им восхищаются. Не то что мной… Обидно.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я взял книжку про Хоббита и уселся читать.

Хлопнула входная дверь. Это заскочила домой на обед мама.

- Игореша, ты дома? – крикнула она из прихожей, скидывая босоножки.

- Дома, – буркнул я.

Мама прошла на кухню.

- Ты ел что-нибудь? – донеслось оттуда.

- Нет.

- Почему?

- Не хочу.

- А почему не хочешь? – спросила она, заглядывая в комнату. – Папа не звонил?

- Нет.

Мама посмотрела на часы.

- Витя, наверное, уже долетел.

- Опять Витя! – я сердито посмотрел на нее. – Ни на минуту не забываешь о своем Витечке!

- Да что с тобой сегодня такое? – удивилась мама.

- Ничего. Всё Витя да Витя, надоело!

- Ну, малыш, ты чего? – Мама погладила меня по макушке. – Давай котлетки разогрею, твои любимые. Будешь?

- Сама свои котлетки ешь, – я шмыгнул носом.

- Бога ради, Игорь, перестань, всё-таки ты ужасный зануда, – рассмеялась мама.

- А твой Витечка между прочим пьет водку! – выпалил я.

- Ну всё, хватит, – в мамином голосе послышались металлические нотки. – Садись за стол.

- И курит дома! – я всхлипнул и попятился к двери. – И не буду я есть твои котлеты, и вообще ничего делать не буду, поняла?

Разревевшись, я выбежал из кухни и заперся в своей комнате. Теперь мама точно всё расскажет отцу. Какой же я всё-таки невезучий. Ну и ладно, какая теперь разница, всё равно меня отправят на дачу.

К моему удивлению, отец после разговора с мамой не стал кричать на меня, но утром посадил в машину и повез в деревню. Я обиженно молчал всю дорогу, отец тоже не сказал ни слова, только пару раз пристально взглянул на меня в зеркало заднего вида, но я быстро отвернулся и сделал вид, что смотрю в окно, хотя на душе у меня кошки скребли.

Бабушка с дедом мне очень обрадовались. Бабушка тут же бросилась ставить тесто для пирогов, дед пошел во двор за дровами.

Я согнал с подоконника дремавшую там кошку Муську и стал водить пальцем по оконному стеклу, рисуя на нем воображаемые рожицы.

- Ну как тебе, Игореша, в городе живется? Бабушка зачерпнула ковшиком воду из ведра, стоявшего на лавке, и наполнила эмалированный чайник.

- Плохо, – вздохнул я.

- Это почему же? – в кухню вошел дед и свалил дрова в жестяное корыто у печки.

- Проблемы у меня, – я снова вздохнул.

- Да брось, какие могут быть заботы в твои годы? Дед похлопал меня по спине.

Бабушка тем временем вынесла к обеденному столу тарелку с клубникой.

- Давай, внучек, мой руки и угощайся.

- Бабушка, почему я так Витьку ненавижу? – я тренькнул пимпочкой рукомойника.

- Как это так ненавидишь? – удивилась бабушка. – Он же твой брат родной.

- А так, ненавижу и всё. Больно много о себе воображает.

- Ну, выдумал тоже, – бабушка сняла с крючка полотенце и протянула мне. – Полно тебе на брата-то наговаривать, садись лучше ягоды ешь, свежие, только что с грядки.

- Витя парень хороший, – отозвался из комнаты дед. – Вспыльчивый, правда, но отходчивый.

- Ага, водку пьет, – не удержался я.

- Ну так с кем не бывает, – дед улыбнулся в усы. – Молод еще, вырастет, образумится.

- Всё равно он не такой хороший, как вы все говорите, я про него такое знаю…

- Вот заладил, – бабушка всплеснула руками. – Опять что ли с братом поссорился? Ты чай с вареньем будешь или как?

- С вареньем, – я взял с тарелки самую крупную ягоду и сунул ее в рот. – Вы думаете, он ангел, а он никакой и не ангел.

- Все мы не ангелы, Игореша. Осторожно, горячий, – бабушка поставила передо мной чашку с чаем. – Если и водятся за ним какие грешки, зачем же его за это сразу ругать, ты ведь у нас тоже не святой, да внучек?

- Ну и что, – буркнул я. – Пусть не думает, что он самый лучший.

- Так он и не думает, – сказал дед. – А ты вместо того чтобы брату косточки перемывать, налегай-ка на витамины, а после мы с тобой делом займемся, воды для бани надо натаскать, поможешь деду, а, богатырь? А то мне одному без помощника не управиться.

- А много ведер надо? – осведомился я.

- Да немало, – дед подмигнул мне и поднялся из-за стола. – Уж и попаримся мы с тобой, Игорек в баньке. Всю дурь из тебя березовым веничком выколотим. А бабушка тем временем пирогов нам настряпает, верно я говорю?

- Ага! – я запихал в тот последнюю ягоду и поспешил за дедом. – Ну, где тут у вас ведра?

Две недели пролетели незаметно. Завтра должен прилететь Витька, отдохнувший, загорелый.

Червячок ревности снова заворочался во мне.

Нет, не поеду с отцом аэропорт, решил я. Пусть они там сами обнимаются и целуются, а я несчастный и всеми позабытый, буду горевать в деревне. Пусть!

Но назавтра я всё же не утерпел и вернулся в город на рейсовом автобусе.

Дома была одна мама. Она сидела на полу в прихожей и ревела навзрыд, сжимая в руке телефонную трубку, откуда доносились короткие гудки.

Я сразу почуял что-то неладное, и у меня по спине пробежал холодок. Мама уставилась на меня невидящими глазами.

- Витя, сынок… – с трудом расслышал я сквозь рыдания.

- Что? – дрожащим голосом прошептал я. – Что с Витькой?

Мама ничего не ответила и залилась слезами ещё сильнее.

Хлопнула входная дверь. В комнату вбежал запыхавшийся отец. Бледный, осунувшийся.

- Собирайся, едем.

Мама опустила трубку на рычаг и, шатаясь, подошла к отцу.

- Нет, я не верю в это, не верю, – плача повторяла она. – Это неправда! Серёжа, скажи мне, что это неправда!

Отец ничего не ответил, он гладил маму по волосам, но его губы предательски дрожали.

Я молча выскочил вслед за родителями.

У подъезда нас поджидало такси. Мама, плача притянула меня к себе:

- Витя… Она не договорила, слёзы с новой силой хлынули из глаз.

- Пап, что с ним? – обернулся я к отцу.

- Авария. Он сейчас в больнице.

- Живой? – выдохнул я.

- Пока да… Но его состояние очень тяжелое.

Я замер, словно громом пораженный, мысли в голове путались, я никак не мог осознать папиных слов, они просто не укладывались в моей голове.

По дороге я узнал, что брат благополучно долетел, отец встретил его в аэропорту, и они поехали домой, где их ждала мама с праздничным обедом. Но, узнав, что я всё еще дуюсь на него и поэтому остался на даче, брат сказал, что непременно привезет меня домой. Поцеловал маму, сел за руль и рванул за город. А через пять минут случилась эта жуткая авария. В Витькину машину врезался грузовик, которым управлял нетрезвый водитель.

Родителям сообщили о несчастье по телефону. Новость ошеломила их. И тут появился я. Пока мы мчались в больницу в такси, я не мог отделаться от мысли, что если бы утром я поехал с отцом в аэропорт, ничего этого не случилось бы. Витька сидел бы сейчас дома, ел жареного цыпленка и рассказывал нам о своих приключениях. Всё было бы хорошо.

Это я во всём виноват! Это из-за меня брат сейчас лежит на больничной койке, и никто не знает, выживет он или умрет. Ах, если бы можно было отмотать события этого дня назад.

На входе в больницу нас встретила медсестра и повела в реанимационное отделение.

Нам выдали белые медицинские халаты. Мне мой оказался великоват, пришлось закатать рукава и завязать его узлом, чтобы он не волочился по полу. В палату нас не пустили. Родители о чем-то говорили с хирургом, который делал Витьке операцию, мама плакала, у отца под скулами ходили желваки. Мне показалось, он еще больше побледнел.

До меня долетали лишь обрывки фраз, из которых я понял, что брат сейчас в коме и надежды, что он из нее выйдет, мало – слишком серьезные повреждения могза.

Маме стало плохо, врачи кинулись отпаивать ее валерьянкой, а я, воспользовавшись суетой, приоткрыл дверь и незаметно прошмыгнул к брату.

Витька лежал на высокой кровати с забинтованной головой, лицо его закрывала кислородная маска.

Из левой руки торчала игла с прозрачной пластмассовой трубкой, по которой струился из капельницы физраствор. Мерно пищал какой-то прибор, на его мониторе мигали разноцветные огоньки и вспыхивали зигзагообразные линии.

Я придвинул к кровати стул и тихонько позвал:

- Витя…

Брат не ответил. Тогда я слез со стула, взял его за холодную руку и тихонько потряс ее.

- Вить, ты меня слышишь?

Витькина ладонь безжизненно лежала в моей руке. Неужели я больше никогда не услышу его голос, не увижу этих насмешливых глаз?

Я тупо уставился на сиреневый кровоподтек выше опутанного проводками запястья брата.

Как я мог его не любить, желать ему зла? Да провались эта дурацкая коллекция машинок, вместе с компом, я бы сейчас отдал всё на свете, лишь бы мой брат остался жив!

Я крепко сжал его руку, стараясь не зареветь, но слезы брызнули из глаз сами.

- Витька, не умирай, – всхлипывал я. – Не умирай, слышишь? Пожалуйста, не умирай…

Вдруг пальцы брата в моей руке шевельнулись. От неожиданности я дернулся и с грохотом опрокинул стул. Дверь в палату тотчас же распахнулась.

Я увидел в проеме испуганное лицо медсестры и с криком бросился ей навстречу:

- Он жив! Мой брат жив, он меня слышит! Тетенька медсестра, вы же спасете его, да?

В палате появились еще люди в белых халатах, меня стали мягко оттеснять от Витьки в коридор, но я упирался и кричал, что разговаривал с братом, и он даже пошевелил рукой.

- Тебе показалось, малыш, – отвечали мне врачи. – Тебе это просто показалось.